Невеселые размышления над одной фотографией…

Вглядитесь в этот снимок. Это СЕМЬЯ - все, что надо человеку на Земле. Глава семьи, как и положено - центр всего и композиционно занял подобающее ему место. На нем четверо детей и жена. Их надо кормить, одевать, дать крышу. Радость имеющегося и ответственность за будущее – на лице главы дома. 1927 год. Во дворе еще НЭП. До окончания постройки своей мельницы осталось чуть-чуть. И все мысли заняты тем, как это скорее осуществить. Само здание уже построено, паровик быками уже привезен из не очень далекого Луганска. Но беда – нет ременной передачи. И денег на ее приобретение нет. Как решить эту проблему? 300 рублей – это деньги очень даже немалые для того времени…

И неведомо пока ему, что уже в работе 58-я статья, что очень скоро построенную мельницу у него отнимет советская власть, а самого раскулачат и отправят за колючую проволоку в Воркуту и уже готово для него новое определение - «враг народа»…
И мама утратит улыбку, а от голода у нее опухнут ноги. И, вообще, всю эту далеко не легкую, но мирную жизнь накроет собой война…

Смерть и безысходность будут реально осязаемы, а кусочек макухи для детей и зыбкая надежда на возможную встречу с мужем будут великой радостью.
А папа в далекой, заколюченной Воркуте будет выкарабкиваться в больничном бараке после перелома ребер, полученного при обвале породы в штреке шахты «Комсомольская»…
Самыми востребуемыми станут фото с уголком для печати, а многовопросные анкеты – почти эпистолярным жанром.

Маленький Коля, который сейчас на руках у мамы недоуменно ждет, когда «вылетит птичка», к этому страшному времени станет офицером советского флота и будет слать из финского Порккала-Удда треугольники с черной краской зачеркнутой сутью и колючим треугольным штампом: «Проверено военной цензурой». Но через три года, вместо предстоящей учебы в Академии Генштаба, будет уволен из ВМФ, как обнаруженный сын врага народа. И хорошо, что просто уволен…

Старшая сестра Аня то же еще не знает того, что именно ей придется кормить всю семью в военное время. Не знает она и того, что ее будущий муж, Николай попадет в плен и когда он вернется домой, в СССР, его, как и миллионы других, поглотят лагеря смертников, но случайно не перетрут в «лагерную пыль». И того она не знает, что уже в более благополучное время, захмелевший от наступившей свободы, но несоизмеривший её с действительностью, потерявший зековскую осторожность, он будет спокойно убит остатками прежнего режима. Как и раньше – без суда и следствия…

У Лели и Шуры судьба выпадет не такая беспокойная. Но и на их долю с избытком хватит всего…
Меня и брата Васи на момент «вылета птички», на свете еще нет и, вообще, впереди еще более-менее спокойное для нашей семьи предвоенное время…

А теперь еще раз всмотритесь в эту фотографию через излом полученной информации. Все они еще не знают, что их ждет впереди и мысли главы дома не идут далее того, где же взять 300 рублей, что бы купить этот дефицитнейший ремень и, наконец, запустить уже готовое мельничное производство…
Вот о чем я думал, глядя на эту фотографию из далекого-недалекого прошлого…
Тепло и очень грустно…
Потому так и часты многоточия…

И при всем этом, нашей семье повезло – под фотографиями папы и мамы можно поставить дату уже «мирного» времени – 1965 год… и получить папе статус «реабилитированного, как невинно пострадавшего».

Но я печально помню и тех, на чьей крови сытно белеет заполярная ромашка на Нулевом пикете в Норильске…