Таргим-Цори.

… Скоро мы достигли аула Гули, где тамошние люди нас встретили с большими почестями. Среди них выделялся молодой ингуш с живым умом. Он хорошо говорил по-русски, был грамотен и стремился усовершенствовать свои знания. Он упрашивал нас, чтобы мы непременно прислали ему книг для чтения, что нами и было исполнено по приезде во Владикавказ.
Мы теперь очутились в долине Аси-чая, но скоро, по кратчайшему пути поднявшись на невысокий перевал, приехали к его притоку Цори-хи, на правом берегу которого живописными террасами расположился аул Цори.

Многочисленные башни тут выбелены с наружной стороны сверху до низу и вследствие этого выглядят приветливее, чем мрачные, серые или черные башни других аулов, даже надгробные памятники все выбелены. Замечательно то, что на могиле впереди ограды из камней, расположенных в форме прямого четырехугольника в семь футов длины и три фута ширины, поставлен еще в головах плоский камень, вышиною в сажень.
Среди этих ящикообразных памятников красуется также несколько мавзолеев в арабском стиле, какие часто можно видетъ на Северном Кавказе, в Кабарде и в Осетии. Недалеко отсюда, у хутора Лиешти, мы опять приехали в долину Асичая. Как и всюду в этой местности, так и тут при соединении двух рек красуется на горе маленькая крепость. Следуя по течению реки, мы ехали в лиственном лесу, где цветущие липы распространяли чудный аромат: позже встречаются группы Pinus sylvestris и Tamarix. Очень живописный характер долина принимает у аула Бирк. Тут река проложила себе путь в узкой теснине среди громадных скал, большие глыбы которых обвалились в русло, так что вода, пенясь, падает через них причудливыми водопадами, а по сторонам и на ближайшем холме, будто на страже, стоят хорошо сохранявшиеся башни. Уже стемнело, когда по узкой тропе, фланкированной высокими башнями, мы въехали в большой, когда-то сильно укрепленный аул Пуй. Тут, как и в Мусо, в чистой кунацкой мы нашли радушный прием и хороший ночлег.

В двух-трех верстах от аула Пуй речка Асичай впадает в р. Ассу, берущую начало в северо-западной Хевсурии. Река тут еще не отличается быстрым течением и имеет несколько футов глубины. По обеим сторонам расположены многочисленные аулы ингушей. Со своими высокими башнями среди эеленых лугов и пашен они представляют довольно живописную картину, на заднем фоне которой высокая цепь причудливых серых скал с красным отливом подымается высоко к небесному своду. Но скоро картина изменяется. Скалы ближе подступают к самой реке, не видно больше человеческих жилищ, а река становится все бурнее. Подобно разъяренному зверю, река, обратившись в бурный поток, неистовствует в узкой теснине и с ревом перебрасывает свои пенистые воды через громадные скалы, которые как будто хотят загородить ей путь.

От этого неистового рева будто трясутся высокие утесы и постоянно сбрасывают в русло маленькие и большие глыбы. На громадном обломке скалы, лежащем в самой средине воды, красуется старая крепость, когда-то угрожавшая путнику, но теперь нас ничто не задерживает. Частые мосты перекинуты через реку. Хотя берега с обеих сторон довольно круто подымаются, склоны все-таки заросли красивым лесом почти до самых вершин (К. Ган. Путешествие в страну пшавов, хевсур, кистин и ингушей. (Летом 1897 г.))

Восток алея пламенеет,
И день заботливый светлеет.
Уже в селах кричит петух;
Уж месяц в облаке потух.
Денница, тихо поднимаясь,
Златит холмы и тихий бор;
И юный луч, со тьмой сражаясь,
Вдруг показался из-за гор.
Колосья в поле под серпами
Ложатся желтыми рядами.
Все утром дышит; ветерок
Играет в Тереке на волнах,
Вздымает зыблемый песок.
Свод неба синий, тих и чист;
Прохлада с речки повевает,
Прелестный запах юный лист
С весенней свежестью сливает.
Везде, кругом сгустился лес,
Повсюду тихое молчанье;
Струей, сквозь темный свод древес
Прокравшись, дневное сиянье
Верхи и корни золотит.
Лишь ветра тихим дуновеньем
Сорван листок летит, блестит,
Смущая тишину паденьем.
Но вот приметя свет дневной,
Черкесы на коней садятся,
Быстрее стрел по лесу мчатся,
Как пчел неутомимый рой,
Сокрылися в тени густой.

М. Лермонтов "Черкесы"

И вспомнил я отцовский дом,
Ущелье наше и кругом
В тени рассыпанный аул;
Мне слышался вечерний гул
Домой бегущих табунов
И дальний лай знакомых псов.
Я помнил смуглых стариков,
При свете лунных вечеров
Против отцовского крыльца
Сидевших с важностью лица;
И блеск оправленных ножон
Кинжалов длинных... и как сон
Все это смутной чередой
Вдруг пробегало предо мной.
А мой отец? он как живой
В своей одежде боевой
Являлся мне, и помнил я
Кольчуги звон, и блеск ружья,
И гордый непреклонный взор,
И молодых моих сестер...
Лучи их сладостных очей
И звук их песен и речей
Над колыбелию моей...
В ущелье там бежал поток.
Он шумен был, но неглубок;
К нему, на золотой песок,
Играть я в полдень уходил
И взором ласточек следил,
Когда они перед дождем
Волны касалися крылом.
И вспомнил я наш мирный дом
И пред вечерним очагом
Рассказы долгие о том,
Как жили люди прежних дней,
Когда был мир еще пышней.

М. Лермонтов

***

***

***

Давным-давно, у чистых вод,
Где по кремням Подкумок мчится,
Где за Машуком день встает,
А за крутым Бешту садится,
Близ рубежа чужой земли
Аулы мирные цвели,
Гордились дружбою взаимной.
Там каждый путник находил
Ночлег и пир гостеприимный;
Черкес счастлив и волен был.
Красою чудной за горами
Известны были девы их,
И старцы с белыми власами
Судили распри молодых,
Весельем песни их дышали!
Они тогда еще не знали
Ни золота, ни русской стали!
М. Лермонтов

***

***

***

***

***

Вплоть до депортации ингушей в советские 1940-е годы, храм оставался культурным и духовным центром горной Ингушетии. В Тхаба-Ерды собирался Мекх Кхел — совет (суд) вайнахов, на котором старейшины, согласно адатам, устанавливали порядок землевладения, согласовывали нормы поведения, вопросы торговли, меры наказания преступникам. Кроме того, в храме созывались общенародные сходы и велась централизованная подготовка к военным походам.
Во время Второй чеченской войны оказался в центре военных манёвров. Храм был разрушен в результате удара авиации/ Сейчас восстановлен.

Подобно племени Батыя,
Изменит прадедам Кавказ, —
— Забудет брани вещий глас,
Оставит стрелы боевые...
...И к тем скалам, где крылись вы,
Подъедет путник без боязни,
И возвестят о вашей казни
Преданья темные молвы!..

А. Пушкин.

***